Переписка Вяземского с Пушкиным – «сокровищница остроумия, тонкой критики и хорошего русского языка»
23 июля 2019 года исполняется 227 лет со дня рождения Петра Андреевича Вяземского (1792–1878), одного из ближайших друзей А. С. Пушкина, Н. М. Карамзина, В. А. Жуковского; мы знаем его больше как поэта, мемуариста, историка, переводчика, первого председателя Русского исторического общества и в меньшей степени как авторитетного критика, мастера эпистолярного жанра и… героя Отечественной войны 1812 года. С этими сторонами его жизни знакомят электронные копии уникальных изданий из фонда Президентской библиотеки, таких как «Письма Н. М. Карамзина к князю П. А. Вяземскому. 1810–1826», «Письма князя П. А. Вяземского: из бумаг П. Я. Чаадаева», прижизненные воспоминания князя об участии в битве при Бородине «Поминки по Бородинской битве и Воспоминания о 1812 годе» (1869) и другие источники.
О знатном старинном роде Вяземских рассказывает оцифрованная книга П. Петрова «Князь Павел Петрович Вяземский» (1881), посвящённая сыну Петра Вяземского – известному дипломату, правительственному чиновнику, основателю Общества любителей древней письменности. «Кн. Андрей Иванович Вяземский, – говорится об отце Петра Вяземского и деде Павла, – был один из замечательных деятелей царствования Екатерины II, при которой он сделал карьеру генерал-поручика, а затем тайного советника. Его „Записка военная“ 1774 г. заключает взгляд современника на организацию наших войск, доказывая в авторе уменье смотреть на вещи… не закрывая глаза перед оборотной стороной медали, выражающей далеко не утешительное положение дел».
Будучи сыном военного такого уровня, Пётр Вяземский не счёл для себя возможным уклониться от участия в войне с Наполеоном, хотя и трезво оценивал свои бойцовские качества, признаваясь в мемуарах «Поминки по Бородинской битве и Воспоминания о 1812 годе»: «Я уже однажды говорил, что никогда не готовился к военной службе. Ни здоровье моё, ни воспитание, ни наклонности мои не располагали меня к этому званию. Я был посредственным ездоком на лошади, никогда не брал в руки огнестрельного оружия. Одним словом, ничего не было во мне воинственного».
Когда грянула война 1812 года, Петру Вяземскому исполнилось 20 лет, и ему сложно было осознать причины столкновения двух враждующих государств. Но философски настроенный, прекрасно образованный юноша старался разобраться в самой сути вопроса. Встреча Александра I с высшим дворянством описана в его воспоминаниях: «С приезда государя в Москву война приняла характер войны народной. Все колебания, все недоумения исчезли; всё отвердело, закалилось и одушевилось в одном святом чувстве, что надобно защищать Россию и спасти её от вторжения неприятеля. <…> Государь был величаво спокоен, но, видимо, озабочен… В кратких и ясных словах Государь определил положение России, опасность, ей угрожающую, и надежду на содействие и бодрое мужество самого народа».
К моменту битвы при Бородине Пётр Андреевич оказался в самой гуще событий, вступив в казачий полк М. Дмитриева-Мамонова и став адъютантом генерала Милорадовича (ему в дальнейшем он посвятит свою поэму о судьбоносной для исхода войны битве).
«Первые мои военные впечатления встретили меня в Можайске, – пишет Вяземский. – Там был я свидетелем зрелища печального и совершенно для меня нового. Я застал тут многих из своих знакомых по московским балам и собраниям, и все они более или менее были изувечены после битвы, предшествовавшей Бородинской».
«Я так был неопытен в деле военном и такой мирный военный барич, – продолжает он, – что свист первой пули, пролетавшей надо мной, принял я за свист хлыстика. Обернулся назад и, видя, что никто за мной не едет, догадался я об истинном значении этого свиста. Вскоре потом ядро упало к ногам лошади Милорадовича. Он сказал: „Бог мой! Видите, неприятель отдаёт нам честь“. Не могу не заметить, что привычка говорить по-французски не мешала генералам нашим драться совершенно по-русски».
Неопытность князя и неспособность в полном объёме оценить опасность вывели его в число первых храбрецов: во время Бородинского сражения под ним была ранена одна и убита другая лошадь; он спас на поле боя истекающего кровью генерала Бахметева и вышел из пламени войны с орденом Святого Владимира 4-й степени. По мнению некоторых историков, рассказы Вяземского о реалиях Бородинского сражения были использованы Львом Толстым при написании романа «Война и мир», да и образ Пьера Безухова, оказавшегося в центре театра военных действий, получил отдельные черты личности князя Вяземского. Что не помешало последнему в дальнейшем, став известным литератором, критиковать великого писателя за неточности в изображении происходившего на полях сражений.
Изучение эпистолярной подборки князя Вяземского даёт пищу для глубокого познания личности как самого Петра Андреевича, так и его современников, среди которых были первые интеллектуалы того времени: А. С. Пушкин, П. Я. Чаадаев, Н. М. Карамзин, П. И. Бартенев и другие. Особую ценность представляют «Письма Н. М. Карамзина к князю П. А. Вяземскому. 1810–1826» (1897) и «Письма князя П. А. Вяземского: из бумаг П. Я. Чаадаева» (1897), которые можно открыть на портале Президентской библиотеки.
Ну и конечно, бесценна обширная переписка Вяземского с Пушкиным. Бывший литературным соратником поэта по обществу «Арзамас», а затем сотрудником «Литературной газеты» Дельвига и Пушкина и пушкинского «Современника», Пётр Вяземский оставил обширное наследие эпистолярного общения с поэтом. «Их переписка, – по мнению литературоведа Д. П. Мирского, – сокровищница остроумия, тонкой критики и хорошего русского языка».
Вокруг критических выступлений Вяземского нередко возникали споры – настолько они были неординарны и остры, порой Пётр Андреевич даже оказывался в центре литературного процесса. Написавший несколько статей о произведениях Пушкина, он предельно обнажил свою идейную и эстетическую позицию в эссе «Разговор классика с романтиком, вместо предисловия к „Бахчисарайскому фонтану“», где в роли критика-романтика вывел самого себя. Виссарион Белинский по достоинству оценил две главные заслуги автора: то, что «прозаические статьи его много способствовали к освобождению русской литературы от предрассудков французского псевдоклассицизма» и что впервые именно Вяземский сформулировал понятие народности.
Однако порой литературные разногласия разводили этих двух достойнейших критиков по разные стороны баррикад. Так, например, после статьи князя «Языков и Гоголь» он назвал Вяземского «князем в аристократии и холопом в литературе». В то же время Пушкин всегда был на стороне полемически заострённого дарования своего друга и верил доводам «человека с умом, вкусом и образованием», по признанию того же Белинского.
Related Images:
Главный редактор “Россия-онлайн”
Ссылки на автора:
